суббота, 24 марта 2018 г.

Том Хэнкс, «Уникальный экземпляр. Истории о том о сём» (2017)




Обычно я подбираю книги не по автору, а по сюжету, по смысловой сути, которая после знакомства с описанием и отзывами обещает быть интересной, впечатляющей и полезной для общего развития. Но пропустить первую книгу Тома Хэнкса я не мог! Во-первых я уважаю Хэнкса за сыгранные им роли, во-вторых, узнав о выходе сборника его рассказов, я подумал, что содержание «Уникального экземпляра» может дать хотя бы какую-то часть эмоций, какие возникали от воплощённых им на экранах образов.

Даже при самом тщательном выборе эмоции во время чтения и послевкусие по завершению последней страницы не всегда совпадают с ожиданиями, какие возникли от аннотации, обложки и первых строк. Даже за последний год такая досада пусть и всего лишь несколько раз, но случалась, а вот «Истории о том о сём» наоборот стали в ряд книг, оказавшихся точно такими, какими я их себе и представлял!

Spoiler:
По своему настроению рассказы Хэнкса можно назвать золотой серединой. В одном отзыве книгу сравнили с визитом на чай к доброму дедушке. Вот вы пришли, как следует устроились в мягком кресле, в одну руку взяли чашку свежезаваренного, в другую — печенье. И вот вы наслаждаетесь уютом, а дедуля знай себе облегчает душу, болтая о том, как когда-то где-то случилось что-то занятное. И вы внимательно слушаете дедушку, потому что есть в его историях уютная притягательность.

Вы не будете заливаться смехом через каждые две-три страницы, но в тоже время рассказчик не будет пытаться погрузить вас в мрачные, суровые глубины жестокой реальности, полной сломленных, потерявших всякую надежду несчастных и морально опустившихся, без зазрения совести ломающих жизни мерзавцев. За редким исключением отдельных строк здесь нет никакой политики! И никаких лобовых столкновений консервативных устоев с либеральным духом последних десятилетий! Только простые, житейские истории без лишнего пафоса и надрыва. Одни рассказы завершаются безо всякого сомнения счастливой концовкой, другие заканчиваются своеобразным многоточием, третьи же приходят к неприятному (правда, не слишком) или даже трагичному (пополам со счастьем) финалу.

Я хочу, чтобы мои будущие дети когда-нибудь прочли думы сердца моего. Я собственноручно заполню бумажные страницы, одну за другой, настоящим потоком сознания и сохраню в обувной коробке до той поры, когда мои повзрослевшие дети научатся не только читать, но и задумываться о движениях человеческой души! — Она поняла, что сорвалась на крик. — Они будут передавать друг другу страницы и говорить: "Вот, оказывается, что мама отстукивала с таким грохотом"… Вы уж извините, я тут раскричалась!



Да-да, книга пронизана ностальгией человека, который одной ногой вполне уверенно стоит в цифровой, глобальной, мобильной современности, а другой в тех годах, в то время, когда известных сегодня гаджетов ещё и в проекте не было, а та бытовая электротехника и электроника, что была, только-только заявляла о своих амбициях. И, конечно, Том Хэнкс не оставил без внимания своё хобби — коллекционирование печатных машинок!

Впрочем, «не оставил без внимания» — это мягко сказано. Потому что, если в части рассказов та или иная печатная машинки возникает эпизодически, в паре строк, в других весь смысл действия вращается вокруг того или иного, с грохотом и клацанием или почти без шума печатающего раритета. Относительно компактный агрегат, который пусть и с трудом, но всё же можно уместить в большую сумку, и настоящий гигант, занимающий собой весь письменный стол и бросающий вызов своим весом проникшему в квартиру грабителю. Спешите прочесть и представить! А, чтобы с последним было легче, каждый из рассказов отделяется от соседа фотографией одной, другой, третьей и так далее печатной машинки.

Чтобы закруглиться, скажу, что я бы не рекомендовал читать «Уникальный экземпляр» по дороге на работу, на обратном пути с работы домой или в какой-то очереди. Пусть книга Тома Хэнкса и не потрясающая своей глубиной психологическая драма, но лучше всего её читать тихим, спокойным вечером, удобно устроившись в любимом кресле. Иными словами не обязательно ходить в гости к доброму дедушке, достаточно у себя дома создать атмосферу, чтобы дедушка сам пришёл со страниц книги в гости и поведал бы истории о том о сём.

суббота, 17 марта 2018 г.

Масудзи Ибусэ, «Чёрный дождь / Kuroi Ame / 黒い雨» (1965)




А вот и конец путешествия по Корее, Китаю и Японии. Естественно, много книг осталось за бортом, но я и не собирался поглотить всё написанное азиатскими авторами, а затем переведённое и изданное на русском языке. До ещё нескольких выбранных из всех возможных вариантов книг, я ещё когда-нибудь доберусь. А пока вернёмся к тяжёлому и жуткому, основанному на одном из самых известных исторических событиях двадцатого века роману-катастрофе, мимо которого я просто не мог пройти.

Внимание! Материал под спойлером содержит, мягко говоря, неприятные скриншоты документального фильма "Белый свет/Черный дождь: Разрушение Хиросимы и Нагасаки" с интервью и хрониками тех лет.
Spoiler:


Слышите громовые раскаты?
Это не гроза, не ураган —
Это, вихрем атомным объятый,
Стонет океан, Тихий океан.(с) Александр Соболев, «Бухенвальдский набат»

Несколько тысячелетий подряд человечество довольствовалось кинжалами, мечами, копьями, стрелами, да посылаемыми пращой камнями. Затем люди открыли разрушительную силу пороха и воздух наполнился свистом пуль, ядер снарядов. Время шло и техническая мысль не стояла на месте. Пули со снарядами летели всё дальше, быстрее и точнее, приобретая всё бОльшую убийственную мощь. Воплощённое братьями Райт и Отто Лилиенталем давнее желание человека взлететь в бескрайние небеса дало крылья и людям, и бомбам. Заключенная в сталь взрывчатка падала с неба, превращая в пыль, разбивая на куски и выжигая всё, на что у неё хватало сил. И только после того, как человек посмотрел вглубь мельчайших частиц материи, появилось бомба, открывшая собой новую эпоху войн, политики и воплощённого ужаса. Ужаса, впервые получившего достаточно сил, чтобы убивать и уродовать через годы и десятилетия после взрыва или даже стереть человечество вместе со всей биосферой с лица планеты.



Единственным признаком жизни в Хиросиме были мухи, летающие над трупами (с) Здесь и далее кадры из документального фильма «Белый свет/Чёрный дождь: Разрушение Хиросимы и Нагасаки».



Бесполезно даже пытаться считать сколько публицистики и художественных книг, затем художественных и документальных фильмов, и, наконец, компьютерных игр было создано за прошедшие со времён взрывов Хиросимы и Нагасаки почти три четверти столетия. Фантасты исписали уйму страниц, чтобы создать пугающую разрухой, хаосом, дикостью, жестокостью и безнадёгой картину постапокалиптического мира, в котором Третья мировая ядерная война уничтожила бОльшую часть человечества вместе с его техническим и культурным наследием. Вот только зачастую ни один, рождённый отечественным или иностранным автором вымысел о выживании в выжженном атомным огнём, изуродованном мире не может впечатлить так, как реальность.



Всю нашу команду ослепила внезапная белая вспышка. Потом самолёт сильно тряхнуло. Мы ещё немного покружили над землей, а ядерный гриб всё разрастался.

Не нужно отправляться в будущее, достаточно всего лишь посмотреть в прошлое. Родившийся волей судьбы в пригороде Хиросимы, награждённый впоследствии за труды премией Номы и императорского «Ордена культуры» Масудзи Ибусэ на основе дневников и воспоминаний очевидцев, а также собственных впечатлений и переживаний воссоздал в своём романе часы перед бомбардировкой и нарастающий, удушающий жаром пожаров и сыплющимся с неба пеплом хаос, последовавший за вспышкой необычной силы, из которой позже поднимется к небу бурлящий адским огнём и пронзаемый молниями ядерный гриб.

Через годы после объявленной императором капитуляции Японии к племяннице страдающего лучевой болезнью Сигэмацу Сидзумы сватается юноша. И всё бы хорошо, но семье жениха и свахе нужны доказательства здоровья девушки. Пусть даже со времени взрывов Ясуко уже неоднократно проходила обследования, в каждом из которых врачи документально заверяли её здоровье, но не может же быть такого, чтобы попавшая по слухам под пролившийся вскоре после бомбардировки чёрный дождь, девушка и вправду способна стать работящей женой и матерью здоровых детей? Вот только Сигэмацу знает, что в дни бомбардировки племянница была далеко от мест, где прошёл чёрный дождь. Чтобы помочь Ясуко обрести счастье, Сигэмацу решает переписать тушью её, а заодно и свой дневник с принадлежащими к тем дням записями. Но даже простая переписка истрепавшихся, хранящих память адских дней страниц — нелёгкая задача. Что уж говорить, если бесстрастные иероглифы откроют что-то, что уничтожит все надежды на лучшее будущее…

Попавшие шестого августа в эпицентре взрыва испарились за доли мгновения. Бывших в момент взрыва чуть дальше раскалённая плазма превратила в обугленные мумии. Множество погибло в огне пожаров и от несовместимых с жизнью перелом и ран. Оказавшийся вместе с другими на периферии Сигэмацу едва не ослеп от небывалой вспышки, но выжил. Отделавшись как будто бы только ожогом щеки, он был вынужден отправиться на поиски жены, а затем и племянницы. Ему пришлось пройти сквозь пыль, покрывающий всё и вся пепел, через разруху, пожирающие всё вокруг себя пожары и толпы раненных, одетых во что придётся, полуголых и совершенно обнажённых, со свисающей подобно изорванным лохмотьям кожей и раздувшихся по неизвестным ещё тогда причинам. Сотни и тысячи шли, ковыляли и даже ползли из последних сил в поисках безопасного места. Совсем скоро большинство из них станут частью собранных на скорую руку кремационных костров, но воссоединившийся с семьей Сигэмацу вместе с другими, посчитавшими себя счастливчиками, всё-таки сможет выбраться из поражённой новой бомбой зоны, чтобы прожить ещё хоть сколько-нибудь дней, месяцев и лет…

— Стало быть, вам не так уж худо живется?
— Что ты несешь? Заткнись! Нашла над чем шутить. Может, у тебя память отшибло и ты забыла, как меня жалела, когда я вернулся из Хиросимы.
— Так ведь это когда было, Сёкити! Война еще не кончилась. В ту пору все так говорили. Зачем же ты напоминаешь мне об этом? Поссориться, что ли, решил?

Когда заканчивается война? С последним выстрелом по приказу? С подписанием мирного договора или акта о капитуляции? Может быть, война заканчивается со смертью последнего из ветеранов или с последним вздохом так называемых детей войны, не воевавших по причине своих юных лет, но сохранивших в своей памяти свист пуль, грохот взрывов, крики, кровь, голод и страх? Война хотя бы даже с локальным применением атомного оружия продолжается, когда уже отсвистели все пули, отгрохотали своё снаряды и подписаны все возможные бумаги. Те, кого война не затронула уже и думать о ней забыли, но вырвавшаяся из ядра атома радиация упорно выполняет уже казалось бы недействительный приказ, уродуя жизни и судьбы, превращая следующий один за другим день, как отдельно взятого поражённого жёстким излучением человека, так и целых семей в ад на земле.



Сэнди Ямагути. Шесть месяцев после ядерной атаки. «Боль была такой сильной, что я терял сознание. Но самая страшная боль наступала, когда мою плоть грызли черви.»



«Это мои рёбра. Сквозь рёбра видно, как бьётся моё сердце.»

Сейчас об опасности радиации хотя бы в общих чертах знают все, кому не лень. В дни бомбардировок пострадавшие только и ломали голову о странной, свалившейся им на голову бомбе чудовищной мощи. Одни выжившие бежали сломя голову куда угодно лишь бы подальше от разрушенного города. Другие, в том числе Сигэмацу и прибывшие на помощь с других мест, не подозревая ни о каком излучении, шли в пропитанные им руины, чтобы отыскать близких и кого бы то ни было, кому ещё имеет смысл оказать помощь. Третьи шли на риск просто затем, чтобы отслужить упрощённый вариант заупокойной службы над телом или хотя бы у развалин дома, где когда-то жил человек. А кто-то и вовсе бродил в раскалённом от полыхающего вокруг пламени воздухе, спотыкаясь о разломанные балки, обходя стороной оборванные, оплавленные провода линий электропередач, чтобы забрать из личного сейфа, который быть может уцелел и ещё не разграблен, семейные ценности и потом только эвакуировались к живущим в отдалении родственникам или куда угодно ещё.



Эта фотография была сделана через день после ядерной атаки в Нагасаки.

Можно отправиться в соседнюю провинцию, где ничто не напомнит ни об атомном взрыве, ни о войне вообще, но если уж облучился, от себя не убежишь! Если отделался более-менее легко, будешь вынужден прожить оставшуюся жизнь, сдувая с себя пылинки, считаясь в глазах окружающих лодырем, потому что стоит только взять на себя нагрузку, как тут же начнёшь с мучительной болью разваливаться на части и гнить изнутри. Впрочем, если у кого и получалось протянуть больше пары лет, многие из живых в конце концов завидовали мёртвым.

Одни ветви семейных древ обрубались на корню радиацией в первые же часы, дни и месяцы после распада заложенного в бомбу урана. По другим ветвям мутации и всевозможные болезни передавались из поколения в поколение. Множество ветвей было обломано уже не возникшими от гамма-излучения необратимыми процессами, а обществом, которое отгородилось от пострадавших, чтобы ни в коем случае не допустить смешение крови обреченных людей со здоровыми, и отреклось, словно бы никто не нуждался ни в какой помощи.

А вот теперь я отвечу на вопрос, который наверняка возникнет у читающих эти строки. Зачем написано столько текста? К чему всё это биение на жалость? Кого жалеть-то? Японию, бывшей во Второй мировой своеобразным восточным отражением воевавшей во имя нацистской идеологии фашистской Германии? Нет, конечно, эта книга не о гордой, убеждённой в своей правоте, несущей миру истинный порядок и цивилизацию японской нации, вынужденной капитулировать после вероломно сброшенными западными дикарями на два прекрасных города экспериментальными бомбами. По моему «Чёрный дождь» можно назвать почти аполитичной книгой.

Естественно, здесь мелькает несколько раз упоминания страха перед пролетающими американскими самолётами и возможной оккупации страны наземными войсками под звёздно-полосатым флагом. Сигэмацу вместе с другими персонажами несколько раз напоминают самим себе и друг другу о том, что надо держаться несмотря ни на что, не поддаваться отчаянию и усердно работать. Под конец, в паре строк возникает ужас от слуха о наступлении Красной Армии с последующей растерянностью от объявленной императором капитуляции.

Звон плывет, плывет над всей землею,
И гудит взволнованный эфир:
Люди мира, будьте зорче втрое,
Берегите мир, берегите мир! (с) Александр Соболев, «Бухенвальдский набат»

И всё же книга не о выпавших на долю части японского народа страданиях из-за коварного, подлого и безжалостного противника или безумного в своих амбициях императора с приближёнными. О том, как, в конце концов, приходиться страдать и умирать народу ещё недавно рукоплескавшему воинственным планам своего лидера, хорошо писал Эрих Мария Ремарк в романе «Время жить и время умирать», когда труд Масудзи Ибусэ — это скорее интернациональное предупреждение. Предупреждение всем людям на всех континентах об опасности грозящего гибелью не врагу по ту сторону линии фронта, а всему человечеству атомного джинна, готового испарять, жечь и крушить во мгновения ока, медленно истязать и убивать в считанные дни, живущего веками в чистой на первый взгляд воде и почве.

суббота, 10 марта 2018 г.

Пепел (1990) Кэндзо Китаката




Предпоследняя книга моего литературного тура по странам Азии. Впереди кое-что, откровенно говоря, куда более значимое, чем «Пепел», а затем переход на совсем другую тему и знакомство с тем, что написал в своём книжном дебюте один известный, уважаемый и любимый многими актёр. А пока переправимся из Японии семнадцатого века в современную и посмотрим уже не на благородных самураев, а на бойца мафии якудза.

Spoiler:


Жить как собака. Сдохнуть как собака. Неожиданно в голове всплыло, откуда это у меня. От старика, от босса. Когда я встретился с ним, мне было девятнадцать.

Почему то в голове у меня засела эта фраза: “Как собака”. Я и собирался жить и сдохнуть как собака. Был готов к этому с тех пор, как услышал эти слова от старика.

Первым делом хочу сказать, что либо я ничего не понял, либо то описание какое я прочитал в начале книги неправильное, словно бы о какой-то другой истории. В моём случае перед текстом самого романа было сказано о том, что основной персонаж, то есть Танака, дожив до кризиса среднего возраста, перестал видеть в промысле якудза романтику, задумался о смысле жизни, об ускользающих мелочах, о бренности бытия и достойном конце. Иными словами я приготовился читать о жестоком и циничном мафиози, в жизни которого должен случиться моральный поворот, раскаяние за былые дела и, возможно, гибель, какую иному врагу не пожелаешь. Потому что в мафию можно войти, но вот выйти из неё практически наверняка получиться лишь вперёд ногами.

Я ждал до самого конца. Но ничего так и не дождался. Вернее, в самых первых главах, после того, как повествование от третьего лица сменилось рассказом от первого, что-то похоже на первое движение к переосмыслению жизни мелькнуло, но затем исчезло. Как бы это не показалось смешным и неуместным, но настроение Танаки в тот момент напомнило мне строчки песенки из известного детского мультика.

Эх, жизнь моя - жестянка! Да ну ее в болото! Живу я как поганка, А мне…

Нет, конечно, не летать, а дружить охота :) Ну, а что ещё можно подумать после строк, где Танака смотрит в аквариум, называя пускаемые аэратором пузырьки единственными друзьями? Одиночество, желание иметь рядом по-настоящему близкого, понимающего человека, а не совершенно чужого братана, который без сомнений оболжёт, подставит, а то и зарежет, застрелит тебя, если то будет ему выгодно. Просто, понятно и естественно. Только нет здесь ничего такого.

А что же тогда есть? Чем занимается Танака с первых и до последних страниц? В чём-то ведь должно быть движение, развитие и интрига? Интриги по моему здесь практически и нет. Просто потому, что книга не для того писалась. А вот движение и развитие всё же есть, но не в ту сторону.

Поначалу, в главах, где Танака описывается от третьего лица как безымянный мужчина, он занимается погромами в задолжавших или как-то иначе досадивших боссу забегаловках. В последующем, при случае он будет угрожать лично и по телефону задолжавшим кому-то из приближённых к нему внутри мафии деловых партнёров, а также избивать в кровь опрометчиво сказавших в его адрес нехорошие и неприятные слова. Вообще грубить прохожим, потому что у тех одежда не та, походка не такая, возраст или лицо глаз не радуют, это безусловно нехорошо! Над одним получиться поиздеваться вволю. Другой так в ответ скажет, как отрежет! Третий и тумаков надаёт, чтобы отучить от наездов хотя на себя любимого. Но боже упаси хулигану столкнуться с уже оставившим за плечами с десяток-другой трупов бойцом одного из кланов якудза или отечественным братаном, по стилю которого так сразу и не скажешь о принадлежности к мафиозным семьям! Сразу вспоминается цитата Коровьева из романа Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита»: «Вы судите по костюму? Никогда не делайте этого, драгоценнейший страж! Вы можете ошибиться, и притом весьма крупно

Конечно, тому, кто в реальности станет объектом рэкета и бандитского избиения по какому угодно поводу, мало не покажется. И всё же мне думается, что после «лихих» 90х с изданными книгами и снятыми в то время и уже в нулевые фильмами и сериалами вроде «Бригады» Саши Белого и Космоса с Пчёлой, отечественный зритель и читатель достаточно закалён, чтобы воспринимать описанное не столько с праведным гневом, сколько со скукой. Естественно, симпатии персонаж Танаки не вызывает, но я всё-таки был готов принять персонаж, сына забулдыги-отца и сбежавшей из семьи к другому ухажёру матери, как этакого зверёныша-переростка, живущего по жестоким законам тёмной стороны бетонных джунглей, именуемых городом.

Я был готов сделать персонажу скидку, но Танака всё испортил. Воспользовавшись тяжелой болезнью босса старшей семьи и врачебными прогнозами скорой смерти старика, живущий как собака открыл сезон «Игры престолов», чтобы добиться соответствующих его уму и выслуге лет доходов, власти, удовольствий и влияния на всех сверху донизу местной мафиозной иерархии. Рэкет стал слишком мелким дельцом и поэтому Танака задумался об усилении старых и создании новых наркопотоков. А как можно увеличить прибыль от наркотиков в конкретном районе города, если не усиленным шантажом уже подсевших на порошки, «колёса» и иглу, а затем и подсадки на всю ту же гадость тех, кто ещё успел или даже и не планировал стать зависимым?

Затем и вовсе последовал контрольный выстрел! В один из дней, в одном из баров решивший пойти из грязи в князи мужчина с сером костюме с коротким галстуком познакомился с девушкой, в лице, движениях и речи которой ещё хранились следы детской невинности. Кажется, вот оно! Камушек, который всё-таки успеет до конца книги сорвать лавину переосмысления жизни. Но камушек тонет в гнилом, хищном болоте, когда после встречи мечтающий возглавить клан задумывает связать умилившую его по рукам и ногам зависимостью, чтобы впоследствии получить с неё прибыль, как от очередной секс-рабыни, обслуживающей всех, кому хватит финансов на оплату услуг.

После первой же ночи, под аккомпанемент воспоминаний о том, как Танака самолично превращал с десяток-другой чьих-то дочерей в наркозависимых шлюх, задуманное становится реальностью. К вящей радости неспособной прийти в возбуждение и достичь оргазма без вида крови или хотя рассказа о кровоточащей ране владелицы подпольного борделя, имеющей маниакальное, извращённое стремление использовать вверенных под её шефство «ночных бабочек» по полной программе, вплоть до потери пригодности к эксплуатации с последующим доведением каждой до мучительного конца. Всё! Совсем скоро старый волк отдаст концы, чтобы уступить место молодому вожаку, который неминуемо будет загрызен тем, кто уже точит клыки.

Так можно ли назвать Танаку достойным человеком, которого ждёт такой же достойный конец? Через призму якудза его когда-то отвергнутым обществом, но возвысившимся среди таких же отвергнутых и вправду можно назвать достойным, скромным, к тому же ещё и обладающим острым умом человеком, конец которого практически наверняка станет паршивым, потому что иное очень уж маловероятно. Если же говорить о достоинстве в общепринятом смысле, то, естественно, ни о чём таком в его отношении не может быть и речи!

Жить и сдохнуть как собака. Ничего не изменилось. Я продолжаю жить как собака. Собака и есть – вот кто я такой.

Так зачем вообще пишут такие книги? Чему может научить персонаж и повествование идущие не от плохого к хорошему, а от гадкого к мерзкому, а затем и вовсе отвратительному? Возможно, иной раз история как раз и должна погрузиться во мрак и мерзость, чтобы у читателя была возможность оттолкнуться от всего этого и таким образом больше ценить лучшее, благое, честное и чистое? Может быть, кому-то книга поможет распрощаться с романтизацией якудза или лучше воспитывать своих дочерей и сыновей, чтобы они были осторожны с незнакомцами, никогда бы не пошли по кривой дорожке и не пустились бы во все тяжкие, отдавшись преступным группировкам?

четверг, 8 марта 2018 г.

Логан / Logan (2017) Канада, Австралия, США




А вот и один из моих слоупочных, то есть сильно, очень сильно запоздалых просмотров того, что все прочие посмотрели уже давным-давно.

Если говорить кратко, я удивлён! Удивлён тому, что уже наладившие успешный конвейер, неизменно собирающих сотни миллионов и миллиарды долларов комедийных блокбастеров «Marvel», решили пойти на риск. Выйти из зоны финансового комфорта, сняв фильм, который хоть представляет собой единое целое с предыдущими лентами франшизы «Люди Икс» и в тоже время однозначно и без сомнений стоит в стороне особняком! Не знаю уж кто и какими трудами убеждал боссов дать задумке «зеленый свет», но… Моё уважение тем, кто смог!

Spoiler:


Ты всегда считал, что мы — частица замысла Божьего, но возможно… Возможно, мы — Божья ошибка.

Никто не должен так жить, обдолбанным в чёртовом баке!

Конечно, я и раньше в фильмах, мультсериалах и на страницах комиксов встречал супергероев и суперзлодеев уже не молодых, а зрелых или даже уже в годах, с проседью в волосах или вовсю седых. Показать же супергероев, которые не просто отошли от дел и где-то от кого-то скрываются, но ставших обессиленными, больными, порядком уставшими от всего и всех, жаждущих только покоя — это, действительно, сильно и рисково! Всё-таки как не крути, «клоуны в трико» — это не только воплощение надежды на то, что даже в самой жуткой ситуации, когда все прочие бессильны, кто-то придёт и спасёт тебя. Супергерой — это ещё и воплощение молодости, физической силы, несгибаемой воли и уж чего там греха таить — сексуальности.

Могут ли каждый день страдающие от боли и висящего за душой груза вины, потерявшие былую ловкость и терзаемые одышкой старики кого-то спасти, вселив надежду на лучшее? Ну кого, скажите на милость, может спасти и защитить Росомаха, для которого серьёзная драка превратилась из бодрящего удовольствия в тяжелое, а то и тяжелейшее испытание? В приземлённой стилистике «Логана» он походит не на страдающего от забарахлившей и почти уже исчезнувшей сверхспособности мутанта, а на пережёванного и выплюнутого неназванной войной ветерана, живущего каждый день через боль только из чувства долга перед близким человеком и ради брезжущих на горизонте лучиков надежды или, вернее сказать, почти безумной мечты в последние дни своей жизни скрыться от всех бед на яхте посреди океана.



Живущий же или скорее существующий изо дня в день благодаря заботе и защите Логана, бывший харизматичный лидер Людей Икс, телепат Чарльз Ксавье буквально воплощает в себе образ тех стариков, что потеряли практически все силы вместе с владением руками и ногами, а потому вынужденные быть иждевенцами на плечах своих детей и внуков. Ставший, как и многие дожившие до преклонных лет, жертвой идущих от дегенеративных мозговых процессов склероза, он выдаёт на экраны трагедию ставшего беспомощным, вроде бы любимого и дорогого, но в тоже время порядком надоевшего, доставшего близких постоянной необходимостью удовлетворения то одних, то других потребностей умирающего инвалида.



Разве что в реальной жизни старики страдают от гипертонических приступов, артритов, радикулитов, оставшихся после инсультов параличей и судорог, недержания мочи, а вот приступы Ксавье оборачиваются мучительной головной болью для него и параличём для всех, кому не посчастливилось оказаться в радиусе нескольких десятков или сотен метров от несчастного. Но самое замечательное то, что вместе с трагедией идёт и совершенно не раздражающая комедия, которую легко можно себе представить, если вспомнить известное выражение: «Что старый, что малый».

Она не моя дочь но я люблю её. Вы можете её не любить — но она Ваша дочь.

Вот в такую атмосферку попадает молчаливая и угрюмая одиннадцатилетняя Лора, чья мать, а вернее женщина назвавшаяся матерью, умолила работающего водителем лимузина Логана за солидное вознаграждение отвезти девочку по таинственным координатам в Северную Дакоту. Естественно, из заманчивого заказа, обещавшего стать последним перед долгожданным обретением покоя, поездка оборачивается жестокой, драматичной, кровавой, лишающей последних сил войной не столько ради выживания в настоящем, сколько во имя внезапно обретённого будущего.

Конечно, всякому, кто на своём веку посмотрел достаточное количество фильмов и слышал о множестве других, очевидно, что сюжетов подобных «Логану» более чем достаточно. Отошедший от дел, потерявший былую хватку старик так или иначе встречается с мальчишкой или девчонкой, парнем или девушкой, которым во что бы то ни стало нужна помощь, обучение и защита. Поначалу старик сопротивляется нежданно-негаданному ускорению темпа ставшей уже было относительно спокойной и размеренной жизни, но затем проникнувшись сочувствием или прочувствовав грозящую юности опасность решается помочь даже, если участие в конечном счёте будет стоить ему жизни. В конце концов, есть по сюжету кровное родство или нет, старость и молодость проникаются друг к другу чувствами, какие и должны быть между двух поколений в хорошей семье. И, наконец, счастливый конец или счастье пополам с горечью от самопожертвования, с каким была передана эстафета из прошлого в будущее. Всё это уже было много раз. Ничего нового. Расходимся!

Хотя, нет. Стойте! Фильмов по такому шаблону вы, конечно, уже насмотрелись, но каждый ли день снимают кино, в котором жанр супергероики сливается воедино с более чем серьёзной, жизненной драмой, комедией, боевиком и вестерном? «Логан» стал последним фильмом, в котором Хью Джекман воплотил образ Росомахи. Того самого Росомахи, который получил неразрушимый адамантиевый скелет, побывав подопытным в военном эксперименте, потом скрывался, жил одиночкой, участвовал в подпольных боях без правил, разрываясь между звериной и человеческой натурой, и, наконец, обрёл семью, нехотя влившись в число учеников и воспитанников Ксавьера. И вот ему уже самому приходиться в экстремальном порядке осознать себя телохранителем, а затем и отцом обладающей такими же регенеративными способностями, как и у него, побывшей уже объектом экспериментов и получившей импланты с адамантиевыми когтями, обученной единоборствам, озлобленной, замкнутой девчонки, которой только предстоит стать человеком, почувствовав поддержку и защиту кого-то, кому не всё равно до её судьбы.



Гребанные автофуры...
— Спокойно, Логан. Следи за языком.
— Ей можно выпускать людям кишки, а плохие слова слышать нельзя?

В каком-то ином случае введение ребёнка в сюжет неминуемо должно было бы смягчить сценарий, оставив экшен таким же динамичным, но минимизировав любую происходящую в кадре жестокость, кровь и гримасы боли, а то и вовсе исключил бы подобное зрительского душевного спокойствия ради. В предыдущих фильмах франшизы «Люди Икс» так и было. Был ли Росомаха он же Логан, он же Джеймс Хоулетт активным участником действа или нет, со всеми эпичными спецэффектами картинка была стерильной, соответствуя рейтингу PG13. Но в последнем своём бою на склоне лет «Логан» отказался соблюдать приличия в попытке сберечь чью-то психику.

Выходит, всё ради того, чтобы соригинальничать? Боссы «DC» разочаровываются в серьёзных, мрачных постановках, приглашая режиссёра, снявшего развесёлых «Мстителей», чтобы привнести в «Лигу справедливости» лёгкости и юмора и всё равно никак не может обрести успеха. А «Marvel» тем временем нет-нет, да успешно привносят в свою бескровную, полную шуток вселенную сначала соответствующий действию жесткач «Дэдпула», а затем и вовсе даже не супергеройскую, полную движения через боль и последних вспышек силы через навалившееся бессилие драму.

Та женщина напрасно читала комиксы. Это всё вымысел!

В реальном мире люди умирают, и никакой придурок в трико не может изменить это.



Разодетые в цветастые костюмы, полные молодых сил и в отличной физической форме супергерои, если и погибают, то от чего-то совершенно невероятного или от удара совсем уж чудовищной силы, но никогда от упадка сил в преклонные года и медленно убивающих изнутри неизлечимых болезней. Супергероям просто не положено звать кого-то, чтобы сходить в туалет, и сводить концы с концами в захолустье, спасая ни чьи-то там жизни, а свою собственную, которая запросто может прерваться от раны, которая раньше вызвала бы только усмешку.



«Логан», действительно, рвёт и мечет, режет, пронзает, кромсает и рубит, но даже не затем, чтобы выжить, а затем, чтобы хлебнувшее свою чашу через край, уходящее навечно в землю поколение могло передать рвущейся в бескомпромиссный бой молодости простое, выстраданное послание о том, что так жить нельзя. Даже в борьбе за выживание нельзя забывать о том, что ты — человек. И нельзя служить безжалостным инструментом, потворствуя чьим-то амбициям даже, если ты создан, как живое оружие.

Ложка дёгтя.

Из всего увиденного и услышанного за почти два с половиной часа хронометража странной кажется только та часть сюжета, что послужила основной для противостояния хороших с плохими и вытекающим из всего этого экшеном. Злые, очень злые, высокомерные и вообще нехорошие учёные с бессердечными военными идут по следу особенных детей, чтобы либо убить их, либо захватить живьём с последующим подчинением для эксплуатации в качестве суперсолдат.



Как же это свежо и ново! Даже как-то обидно становится, что антагонисты в таком неординарном для супергероики фильме воплощают собой избитое до зубной боли, бьющее на жалость клише, принудительное вживлённое в фильм инородным имплантом. Не могли придумать ничего лучше? Что-то менее заезженное, приземлённое и хотя бы более-менее неоднозначное? Или просто решили, что хоть в чём-то лента должна быть узнаваемой, привычное и простой?

воскресенье, 4 марта 2018 г.

Сюсаку Эндо, «Самурай / 侍» (1980)




Подразумевается, что профессиональные критики пишут рецензии на фильмы и книги, объективно разбирая плюсы и минусы всех составляющих. А вот любители могут себе позволить просто вылить свои впечатления в текст отзыва. К чему я обо всём этом пишу? К тому, что ниже я собираюсь написать в том числе о том, мимо чего проходили или, по крайней мере, не делали выраженного акцента авторы встретившихся мне рецензий и отзывов. Ничего с этим поделать не могу, потому что так вижу.

Spoiler:


– Сын мой, неужели ты думаешь, что разрешить все мучительные вопросы можно лишь с помощью любви?
– Но Иисус учил любви.
– За это он и погиб. Как это ни печально, мы не можем не считаться с политикой.

В описании книги и в большинстве отзывов сказано об описанной Сюсаку Эндо разнице между христианским, буддистским и синтоистским образом мысли. Книга, действительно, в том числе об этом, но не только. Если бы где-то на экваторе книги меня спросили бы о чём же она, я бы ответил, что японский писатель, которого сравнивали и сравнивают с Грэмом Грином, написал роман, обличающий лицемерие, охватывающее все страны и культуры во все времена. Потому что лицемерят здесь все! Вообще все! Ладно, не будем максималистами. Не все, но почти все персонажи так или иначе, рано или поздно проходят путём лжи, притворства и манипуляции во имя каких-то своих скрытых целей.

Японский князь решает разрешить распространение христианства в своих владениях, но только потому, что такой жест доброй воли якобы позволит ему торговать с Новой Испанией, нынешней Мексикой. Миссионер Веласко проявляет инициативу отплыть в Новую Испанию, чтобы свидетельствовать перед земляками за Японию и японцев, но мотивация швыряет его от благих побуждений, в силу которых он печётся за возможность евангельской проповеди среди язычников Страны Восходящего Солнца, к питаемому зовом крови предков-завоевателей, честолюбивому желанию стать епископом всея Японии. Посланные передать испанскому королю послание от Его светлости князя, четверо самураев низкого звания отправляются в путь и терпят все лишения исключительно ради того, чтобы впоследствии им вернули отобранные когда-то у предков земли. Монашеские ордена иезуитов и францисканцев, к которым как раз относится Веласко, ставят друг другу палки в колёса не столько в силу разногласий о том, когда и как лучше нести слово Божье в упрямой, своевольной, жестокой Японии, сколько для того, чтобы повысить свою репутацию в глазах короля с Папой Римским и, естественно, получить с этого выгоду. Испанцы распространяют цивилизацию проповедью о любви и милосердии Христовом под аккомпанемент рёва огня и лязга меча, оскорбляя взглядами, в которых явно читается тоже презрение, какое обильно изливается на коренные народы южноамериканского континента, ценящих своё достоинство превыше всего самураев. Самураи, в конце концов, принимают отвратительное им христианство, но только затем, чтобы не провалить порученную миссию и всё-таки вернуть себе земли предков. И, естественно, лицемерят все встретившиеся им чиновники, вельможи и святые отцы, оказывающие посланникам далёкой восточной страны то радушный приём, то плохо сдерживаемое презрение.

И нет, я ни в коем случае не хочу сказать, что книга плохая, а персонажи отвратительны. Наоборот, книга отличная и стоит внимания, а персонажи живые, реалистичные и несмотря на прокурорский тон предыдущего абзаца вовсе не одним миром мазаны. И в то время, как одни говорили красивые слова, но действовали во имя банальной алчности, другие маневрировали во имя благих побуждений, от которых позже не ушли, а наоборот утвердились, третьи же были вынуждены лгать и притворяться, потому что только так они могли оставаться верными суровым, призывающим к сохранению достоинства принципам.

При этом никого из четверых самураев я упрекнуть не могу, потому что понимаю и уважаю принципиальность японской культуры, а вот с миссионером Веласко было непросто! Конечно, проевшая все конфессии мировых религий ржа карьеризма, не стала для меня открытием, но всё же постоянно мечтавший о положении в сан епископа, молящий, размышляющий и скорбящий об этом, даже гневающийся на Бога в силу того, что нет у него ещё заветных полномочий Веласко со всеми его вроде бы благими намерениями, мягко говоря, очень мягко говоря, раздражал и вызывал смесь чувств из сожаления с отвращением.

Потому что такой была вся Его жизнь, – уверенно ответил бывший монах и, опустив глаза, повторил, будто говорил сам с собой: – Такой была вся Его жизнь. Он ни разу не посетил домов гордецов и богатеев. Он входил лишь в неприглядные, жалкие, бедные лачуги. Но сейчас епископы и священники в этой стране – гордецы и богатеи. Они стали не теми людьми, которые Ему нужны.

Но стоит только перевалить за две трети книги, как всё становится иначе. Большая политика вместе с большой торговлей начинают действовать, попутно раскрывая перед миссионером и японскими посланниками часть своих карт. Результатом становится своеобразное отделение зёрен от плевел, проведение чёткой черты, по одному сторону от которой те, кто сделал свой выбор в пользу алчности, жестокости и лжи мира сего, а по другую пусть и не идеальные, но всё же ещё не прогнившие и не убившие свою совесть люди. И чем дальше, тем больше жернова политики и торговли пытаются перемолоть в пыль ставших лишними на этом свете из-за своих вроде бы совершенно разных и в тоже время единых в сути своей убеждений. Но вместо пыли из-под жерновов вытекает струйка крови, чудесным образом превращаясь во всё более и более чистое подобие того самого родника, что забил из скалы.

Раскаленный диск солнца, поросшая кактусами и агавами пустыня, стада коз, поля, возделываемые индейцами. Неужели он и в самом деле видел все это? Может быть, приснилось? И он до сих пор видит этот сон?

А есть в этом мире хоть что-нибудь, кроме цинизма, беспринципности, ненасытности безжалостной политики и бизнеса? Конечно! Мир огромен, необъятен, одновременно красив и ужасен, а главное, что человеческой жизни не хватит, чтобы увидеть все чудеса во всех концах земли. Да-да, «Самурай» — это ещё и книга о большом, экзотичном для отечественного читателя путешествии!

Возможно, ошибаюсь, но одна только тема миссионеров в Японии уже достаточно экзотична, потому что в основном писали и снимали об ангельски добрых, скромных, самоотверженных или дьявольски жестоких, полных самомнения вместе с корыстью миссионерах в Африке и Южной с Северной Америках. Истории же о распространении христианства в далёкой восточной стране, где цветет сакура, были и остаются на периферии. А как насчёт путешествия испанского миссионера вместе с четырьмя самураями и их слугами через океаны и пустыни сначала в Новую Испанию, нынешнюю Мексику, затем в Европу, в самое сердце Испании, в Мадрид, оттуда в Рим и, наконец, обратно?

Из еле-еле выживающей на скудной почве японской деревушки в заливаемые штормовыми волнами каюты первого построенного в Стране Восходящего Солнца по указаниям европейских корабелов судна, предназначенного специально для океанского плавания. Из неохватных взглядом, выжигаемых солнцем южноамериканских пустынь в убогие, полные страха и старательно сдерживаемого гнева индейские деревушки, а затем в поместья вельмож и в центр католического мира, поражающий великолепием собор святого Петра в городе-государстве Ватикане! По моему не так уж и много писателей решались на описание такого масштабного и разнообразного путешествия, к тому же ещё и основанного на реальном, семилетнем странствии с дипломатической миссией самурая Хасэкура Цунэнага.



Так о чём всё-таки эта книга? О разнице мироощущения христиан и приверженцев буддизма и синтоизма? Нет, читателям не стоит опасаться, что богословские диалоги и рассуждения заведут их неведомо куда. Потому что всё намного проще, чем кажется. «Самурай» — это книга о том, как самые благие идеи превращаются в один из краеугольных камней, а также очень и очень действенный инструмент умножения, укрепления и удержания циничной, прагматичной власти, которая на самом деле не стремится ни к чему из того, о чём в своё время говорил «жалкий, худой, пригвождённый к кресту человек с опущенной головой».

Это книга о солдатах Христа, миссионерах, у большинства из которых те же стремление, что у политиков и торговцев, когда руководимое по-настоящему благими намерениями меньшинство подчас путает проповедь с цитированием прописных истин и заученных библейских цитат. Ещё роман Сюсаку Эндо о тех суровых, не терпящих компромиссов принципах, что позволяют держащемуся их человеку сохранять присутствие духа и достоинство, но в тоже время душат так необходимые порой простые человеческие чувства. И, наконец, «Самурай» рассказывает о тех бедах, нищете, поражении, позоре и одиночестве, разделяющих с концами одних, но объединяющих других.