Spoiler:
Spoiler:
Россия. Наши дни. Биолог по образованию, безработный Виктор Служкин устраивается учителем географии в одну из школ Пермского края.
Опыта работы классной работы у него, конечно, нет, но хочешь жить - умей вертеться. Тем более что жизнь у Служкина, с какой стороны не посмотри, вся по швам трещит и расклеивается.
Что так? Да кабы знать! Кабы найти ответ, как можно жить среди массы людей по идеалам не будучи при этом идеальным?
Опыта работы классной работы у него, конечно, нет, но хочешь жить - умей вертеться. Тем более что жизнь у Служкина, с какой стороны не посмотри, вся по швам трещит и расклеивается.
Что так? Да кабы знать! Кабы найти ответ, как можно жить среди массы людей по идеалам не будучи при этом идеальным?
Spoiler:
Что сказать о Викторе Сергеевиче Служкине?
Хороший он человек, любит жену и дочь, а живет прямо посреди России, там, где счастье... прячется за крышами домов, лесами, туманами и хребтами уральских гор. Дружит Служкин с немаленьким человеком - помощником депутата, куратором культуры края, бывшим своим соседом по школьной парте Максимом Будкиным. Впрочем, жизненных благ такая дружба не прибавляет, потому живет Виктор Сергеевич прямо скажем небогато и как-то нескладно.
Не выдержав вялотекущей и бесперспективной жизни от него уходит жена. Уходит к лучшему другу, к тому самому Будкину. Ужасно, но Служкин и не думает им мешать. Он просто начинает пить. В школе тоже всё не слава богу. Чувствуя в географе слабину, ученики в классе дерзят и отбиваются от рук.
Географ ругается, даёт подзатыльники, да только всё бестолку. Что ж так, а?
- Вот ты думаешь, что у меня ни с кем ничего не получается, потому что я не могу или не хочу? Да хочу я и могу, просто я хочу жить, как святой что ли...
- Что, не т......ся что ли?
- Да нет.
- Ну святым нельзя т......ся.
- Дура, это монахам нельзя. А святые не все были монахами, понимаешь? Я вот такого имею в виду. Современного святого в миру. Чтобы я никому не был залогом счастья и мне никто не был залогом счастья. И при этом я бы любил людей и люди любили меня.
Что это? Такой оригинальный поиск правды жизни? Поиск личной свободы? Или же попросту мягкотелость, нежелание принимать решения и связывать себя какой-либо ответственностью? Возможно, так и надо жить, потому что желания и усилия одного-единственного человека в практическом большинстве случаев всё равно ничего не значат? Всё идет, как идет, само по себе. Вопрос лишь в том, куда вынесет в итоге одинокий листочек течение реки жизни?
Или, может быть, в один из дней одинокий листочек просто скроется в темных глубинах? Поверхность вод чуть вздрогнет, а затем разгладится. Был человек, жил, не стало его, исчез без следа.
- Представьте, что вам подарили нашу страну и вы начали налаживать производство. - Ага! Вы всё развалили, а нам налаживать.
Поход по горам и лесам вместе со сплавом по бурным порогам. Здесь в одном флаконе совершенно обычная внеклассная работа и опаснейшее предприятие в диких условиях. Здесь же географу едва ли не единственный раз в жизни предстоит проявить волю и принять важное решение, тем самым разведя в разные стороны русла отжившего своё прошлого и бурлящего энергией настоящего, которому уже открыта дорога в будущее.
Кажется, я слишком сжато и туманно всё описал. Но пусть так и останется, потому что иначе по-моему никак. Не скажу за книгу, но таков уж фильм. Размытая неопределенность, ставшая чуть ли не лейтмотивом жизни Служкина, оставляет зрителям достаточно простора для самых разных пониманий заложенного между кадров смысла. Кто-то, в полном согласии с исполненной в первые минуты фильма песней Валерия Кипелова понимает стремления географа, как путь к личной свободе в том виде, в каком она только возможна при жизни среди множества зависимых от великого множества разностей людей. Другие видят Виктора Сергеевича не иначе как алкоголика, тунеядца и асоциального элемента, не способного ни жизнь свою наладить, ни учеников в классе, ни зрителей у экрана ничему хорошему научить.
Что обо всём этом думаю я, раз уж текст мой, а не чужой? С моего угла зрения фильм даёт своеобразное описание двух невероятно друг от друга отличных и потому почти неспособных ужиться в одном пространстве поколений. Посмотрите, например, на помощника депутата и, прости господи, куратора культуры Будкина...
Конечно, книга Алексея Иванова и фильм Александра Велединского создавались так, что служба этого персонажа осталась, так сказать, за кадром, но... что-то мне подсказывает, что Будкин не был трудоголиком. Да и зачем ему это? Своё место под солнцем в комплекте с теплым, представительным креслом и относительно тяжелым кошельком он нашел. Чего еще от жизни нужно? Разве что женщину? Да, пожалуй, это можно, а остальное пусть уж как-нибудь само...
Как-нибудь само, то есть именно так, как о том мечтает незадачливый географ и по совместительству горе-муж, тешущий себя иллюзией поиска свободы всегда и везде, а на деле просто слабовольный обыватель, всеми силами избегающий мало-мальских проблем и вместе с тем теряющий возможности. Чему может научить и что может передать молодёжи, пропивший свою жизнь и уже натерпевшийся за былые лета глобус, учитель?
Возможно, лучшее, что он сможет сделать для подросших ребят, это однажды просто отпустить их в свободное плавание, каким бы опасным оно ни было.
Впрочем, возможно, я ошибаюсь, расписывая безрадостные социальные аллегории, а потому стоит обратить внимание на расставленные тут и там по ходу фильма пейзажные кадры. Не так чтобы их было много, но достаточно для передачи атмосферы и суровых просторов матушки-Сибири.
Хороший он человек, любит жену и дочь, а живет прямо посреди России, там, где счастье... прячется за крышами домов, лесами, туманами и хребтами уральских гор. Дружит Служкин с немаленьким человеком - помощником депутата, куратором культуры края, бывшим своим соседом по школьной парте Максимом Будкиным. Впрочем, жизненных благ такая дружба не прибавляет, потому живет Виктор Сергеевич прямо скажем небогато и как-то нескладно.
Географ ругается, даёт подзатыльники, да только всё бестолку. Что ж так, а?
- Вот ты думаешь, что у меня ни с кем ничего не получается, потому что я не могу или не хочу? Да хочу я и могу, просто я хочу жить, как святой что ли...
- Что, не т......ся что ли?
- Да нет.
- Ну святым нельзя т......ся.
- Дура, это монахам нельзя. А святые не все были монахами, понимаешь? Я вот такого имею в виду. Современного святого в миру. Чтобы я никому не был залогом счастья и мне никто не был залогом счастья. И при этом я бы любил людей и люди любили меня.
Что это? Такой оригинальный поиск правды жизни? Поиск личной свободы? Или же попросту мягкотелость, нежелание принимать решения и связывать себя какой-либо ответственностью? Возможно, так и надо жить, потому что желания и усилия одного-единственного человека в практическом большинстве случаев всё равно ничего не значат? Всё идет, как идет, само по себе. Вопрос лишь в том, куда вынесет в итоге одинокий листочек течение реки жизни?
- Представьте, что вам подарили нашу страну и вы начали налаживать производство. - Ага! Вы всё развалили, а нам налаживать.
Поход по горам и лесам вместе со сплавом по бурным порогам. Здесь в одном флаконе совершенно обычная внеклассная работа и опаснейшее предприятие в диких условиях. Здесь же географу едва ли не единственный раз в жизни предстоит проявить волю и принять важное решение, тем самым разведя в разные стороны русла отжившего своё прошлого и бурлящего энергией настоящего, которому уже открыта дорога в будущее.
Кажется, я слишком сжато и туманно всё описал. Но пусть так и останется, потому что иначе по-моему никак. Не скажу за книгу, но таков уж фильм. Размытая неопределенность, ставшая чуть ли не лейтмотивом жизни Служкина, оставляет зрителям достаточно простора для самых разных пониманий заложенного между кадров смысла. Кто-то, в полном согласии с исполненной в первые минуты фильма песней Валерия Кипелова понимает стремления географа, как путь к личной свободе в том виде, в каком она только возможна при жизни среди множества зависимых от великого множества разностей людей. Другие видят Виктора Сергеевича не иначе как алкоголика, тунеядца и асоциального элемента, не способного ни жизнь свою наладить, ни учеников в классе, ни зрителей у экрана ничему хорошему научить.
Что обо всём этом думаю я, раз уж текст мой, а не чужой? С моего угла зрения фильм даёт своеобразное описание двух невероятно друг от друга отличных и потому почти неспособных ужиться в одном пространстве поколений. Посмотрите, например, на помощника депутата и, прости господи, куратора культуры Будкина...
Конечно, книга Алексея Иванова и фильм Александра Велединского создавались так, что служба этого персонажа осталась, так сказать, за кадром, но... что-то мне подсказывает, что Будкин не был трудоголиком. Да и зачем ему это? Своё место под солнцем в комплекте с теплым, представительным креслом и относительно тяжелым кошельком он нашел. Чего еще от жизни нужно? Разве что женщину? Да, пожалуй, это можно, а остальное пусть уж как-нибудь само...
Как-нибудь само, то есть именно так, как о том мечтает незадачливый географ и по совместительству горе-муж, тешущий себя иллюзией поиска свободы всегда и везде, а на деле просто слабовольный обыватель, всеми силами избегающий мало-мальских проблем и вместе с тем теряющий возможности. Чему может научить и что может передать молодёжи, пропивший свою жизнь и уже натерпевшийся за былые лета глобус, учитель?
Возможно, лучшее, что он сможет сделать для подросших ребят, это однажды просто отпустить их в свободное плавание, каким бы опасным оно ни было.
Впрочем, возможно, я ошибаюсь, расписывая безрадостные социальные аллегории, а потому стоит обратить внимание на расставленные тут и там по ходу фильма пейзажные кадры. Не так чтобы их было много, но достаточно для передачи атмосферы и суровых просторов матушки-Сибири.
Комментариев нет:
Отправить комментарий